– Что случилось, Даг? – спросила она.

– Мэри Кэтрин мне изменила, – ответил он.

Дебби Данэм сочувственно покивала.

– Мне сто раз изменяли, – шепнула она. – Не хочешь ей отплатить той же монетой?

Даг притих. Он думал о Мэри Кэтрин, и тоска росла у него внутри, прямо как дитя, которым наградил Мэри Кэтрин неизвестно кто.

– Хочешь посмотреть на меня голенькую, Даг? – предложила Дебби.

Он кивнул, надеясь отвлечься. Невзирая на холод, она стала медленно освобождаться от униформы магазина «Джайэнт Игл». Даг увидел ее нагое тело, свежее, как спелый персик. Затем она подарила ему долгий поцелуй с языком. Язык у нее был верткий, как змея.

– Даг, не надоело тебе быть правильным с неправильной девочкой? – спросила она.

Эти слова были так же сладостны, как ее дыхание. А уж когда ее рука скользнула вниз и коснулась Дага, тоска разлетелась вдребезги, выпустив на свободу то, что за ней скрывалось. Ярость.

Столько лет он оставался образцовым бойфрендом. Столько лет уважал нравственные устои Мэри Кэтрин. Ничего не требовал. Вместо того чтобы дать волю своим желаниям, притворялся, будто нечаянно задел через свитер ее грудь. А потом узнал про этот обман. Образцовая девочка стояла на коленях в машине. Образцовую девочку обрюхатил неизвестно кто.

– Вот поднимемся в домик на дереве – и там я буду целиком принадлежать тебе, – пообещала Дебби. Тут она отпустила руку Дага, чтобы миссис Хендерсон без помех зашила ей рот.

Ну наконец-то, говорила про себя Дебби. Наконец-то ей встретился приличный парень, от которого она наберется хорошего. Ну наконец-то, говорил про себя Даг. Наконец-то ему встретилась дрянная девчонка, от которой он наберется плохого. Уже в полночь они будут принадлежать друг другу, и он сможет забыть Мэри Кэтрин. Навсегда.

– Ты следующий, Даг, – объявила миссис Хендерсон, стягивая последним стежком веки Дебби.

Брэйди Коллинз увел Дебби Данэм в конец очереди. Он впервые видел перед собой голую девчонку, но все мысли были о том, что она мерзнет. Ему не раз и не два доводилось мерзнуть в собачьей конуре. Сняв куртку, Брэйди Коллинз отдал ее девушке. Куртка оказалась ей мала, но пригодилась, чтобы укутать замерзшие ноги. Эта голая красотка погладила его по голове и попыталась улыбнуться, но стежки на губах помешали. Без куртки Брэйди озяб, но не обращал на это внимания. Мать сидела в домике на дереве. Сверху доносился ее голос:

– Брэйди, вылезай из конуры. Мамочка здесь, в теплой кухне. Хватит торчать на холоде. Твоя мама любит тебя.

Миссис Хендерсон зашила Дагу глаза. И наконец-то опустила иголку с ниткой. Обведя глазами дерево, она поняла, что их работа завершилась.

Остались только ее сообщники.

Их четверка обменялась взглядами и гордо улыбнулась. Управились до полуночи. Миссис Хендерсон вручила миз Ласко свою иглу с ниткой. Молоденькая учительница почти не стонала, зашивая себе рот. Но миссис Хендерсон все равно бы не услышала. Она помогала Брэйди Коллинзу и Дженни Херцог накладывать стежки.

Руки-крюки.

Вскоре и дети были готовы; осталась только миссис Хендерсон. Игла входила ей в кожу легко, как нож – в горло мужа. Кричала она, как в первую брачную ночь. От боли, смешанной с наслаждением. Почему-то мать заранее не рассказала, как это больно и как приятно.

– Я тебя жду, дорогая, – крикнул ей муж из домика на дереве. – Давай отправимся в путешествие прямо сейчас.

С зашитыми глазами и ртом миссис Хендерсон ухватилась за первый брусок лестницы. За первый молочный зуб.

И стала взбираться по лестнице в домик на дереве.

А следом – ее паства.

До полуночи оставалась одна минута.

Одна минута до Рождества.

биИп.

Эмброуз выпрямился в кресле. Прислушался к звукам аппаратуры, поддерживающей жизнь Кристофера.

биИп.

Он пообещал Кейт Риз не отходить от ее сына. Эмброуз был не из тех, кто нарушает свои обещания.

Помоги ему, Дэвид.

Это было сказано безмолвно и торжественно. Он не заметил, как у него за спиной отворилась дверь.

биИп.

Но почувствовал скачок температуры.

– Кто здесь? – спросил он.

Тишина. Дыхание.

– Сестра, это вы?

биИп.

– Или доктор? – переспросил он. – У мальчика рука – словно раскаленный металл. Какая у него температура?

Молчание затягивалось. А потом…

– Сорок один и семь, – прошептал голос. – Но я не доктор.

Эмброуз нахмурился. Но пытался сохранять спокойствие.

– Его мозг начинает плавиться, – сказал Эмброуз. – Вызовите специалиста.

– Уже, мистер Олсон, – ответил тот же голос.

Эмброуз прислушался. Он не знал, кто это. Мужчина. Женщина.

– Когда придет врач? – спросил он.

– Скоро, – ответил голос.

Эмброуз слышал, как эта личность кружит рядом с ним. Тихий топоток. Потом легкое эхо. Посторонних в палате было более одного.

– А если точнее? – упорствовал Эмброуз.

– Трудно сказать. В больнице нехватка персонала. Все слегли с гриппом, – был ответ.

Голос приближался. Еще шажки. Вкруговую.

биИп.

– Ну что ж, – спокойно сказал Эмброуз, вцепившись в край постели Кристофера. – Я понимаю.

Тут вдруг Эмброуз услышал насмешливый хохот полудюжины людей.

– Он понимает, «ну что ж», он понимает, – кудахтали голоса.

– Полагаю, в ваших рядах нехватки персонала нет, – сказал Эмброуз.

Смех умолк, а за ним раздался знакомый звук. Хиссссссс.

Это был газ.

– Мистер Олсон, – позвал голос.

У Эмброуза застыла в жилах кровь.

– Да, миссис Кайзер? – откликнулся он.

– Смерть уже здесь, Эмброуз. И не говорите, что я вас не предупреждала, – проскрипела она.

Внезапно в него вцепилось с десяток рук. Он пытался заслониться, но толпа его одолела. Его рот накрыл холодный пластик наркозной маски. Газ вырывался из баллона с шипеньем, как змея. Хисссс.

– Пошли вон! – вскричал Эмброуз.

Старый солдат откинулся назад и вслепую замахал руками. Схватил кого-то за вихры. Кому-то вдавил глаза. Лес рук пригвоздил его к креслу. Кресло перевернулось, и Эмброуз вывалился на пол. В считаные секунды на него напустилась вся свора. Он отбивался что было мочи, но одолеть их не смог. Руки и ноги не слушались. Он же старик. Слепой. Беспомощный. Из последних сил он сорвал с лица маску. Но ее тут же вернули на место. Ему оставалось только ждать, когда лопнут легкие.